Читать книгу "Отмеченный сигилом  - Дмитрий Миконов"

Идя вдоль вереницы повозок, Лаен старался держаться подальше от то и дело всхрапывающих лошадей-тягловозов. Чтобы животины могли свободно тащить непомерный груз, им в питье подмешивали специальное алхимическое зелье, одно из немногих разрешенных Единой Церковью. Благодаря ему тягловозы были в полтора раза крупнее и значительно сильнее обычных лошадей, но в виде побочного действия приобретали крайне дурной нрав. Подкованное копыто могло одним ударом пробить человека насквозь, и хотя такие случаи были редки, но, к сожалению, случались. Иногда десятнику казалось, что терпеливые твари специально дожидаются оплошности от людей, чтобы затем сунуть зубастую морду в теплое парное мясо.

Проходя возле одной из телег, груженной мешками и ящиками, Лаен сбавил шаг. Вокруг нее суетилось несколько человек в робах плотницкого цеха. Мужики на чем свет стоит костерили косорукого возницу (с виноватым видом сидящего на кочке поодаль и потирающего подбитый глаз), ухабистую дорогу и неподъемный груз, часть которого им пришлось сгрузить на землю, чтобы поставить колесо обратно.

– Рычаг нужен! Эй, ребята, руби дрын ярдов десять в длину! Да потолще!

– Тихо там, не суетись! Топоры у кого сейчас?

– Как у кого?! У Прола в кибитке, где же еще-то…

– А сам он где, рас-тать его?!

– Дык… надрался еще с утра, вроде… нынче не его смена.

Разбрасывая ногами грязь, двое молодчиков в рабочих туниках, придерживая края накидок, понеслись к кибитке плотников за инвентарем. Лаен присел на корточки, оценивая предполагаемое время ремонта. Выходило очень скверно. Дневное и более-менее безопасное время утекало, как песок сквозь пальцы. Пнув с досады валявшееся тут же расколотое колесо, он направился к негоцианту.

Штабная повозка и личное жилище негоцианта, которое он делил с молодой супругой, госпожой Тавией, располагалась в центре каравана. Рядом держали самый ценный груз и арсенал с дальнобойным оружием для самого многочисленного цеха – возниц, на случай затяжной обороны.

В помещении оказалось жарко натоплено и слышался запах мяты пополам с сивушным духом. Все доступное пространство делилось на две неравных части: дальняя и меньшая, скрытая кружевной занавесью, предназначалась для жилья, и туда мог хаживать только негоциант с супругой, а передняя служила для общинных собраний.

Обстановка в передней была предельно простой – по центру располагался узкий стол, за которым могло поместиться человека четыре или пять, с массивной столешницей и двумя бронзовыми подсвечниками на три свечи каждый. Пара длинных скамеек с обеих сторон от него, а вдоль стен – ячеистые стеллажи и сундуки, под завязку наполненные документами с гербовыми печатями и толстенными амбарными книгами. В углу, отделенная листами полированной жести, тихонько потрескивала металлическая печка.

Учуяв винный дух еще на входе, Лаен поморщился. Стало понятно, что имел в виду старый вашуйец. Очень нетипичное поведение для торговца, и вдвойне досадно, что как раз сейчас были необходимы его трезвые и взвешенные решения.

Сделав несколько шагов, десятник почтительно склонил голову, но негоциант Фект, нависший над нарисованной схематично картой урочища Каторжников, расправленной прямо на столе среди остатков немудреной снеди и бутылок вашуйского вина, нетерпеливо махнул рукой, обрывая формальности. Десятник подошел к столу, краем глаза успев заметить, как за спиной негоцианта колыхнулась ширма – Тавия, его супруга, тоже находилась поблизости.

Кочевым торговцем являлся крупный в плечах и чреве уже немолодой мужчина, больше похожий на обычного деревенского кузнеца. Сходства добавляла черная окладистая борода в пару футов длиной да огромные ручищи, будто бы всю жизнь сжимавшие рукоять молота. По обыкновению умный, пробирающий самую душу взгляд сейчас был мутен и невразумителен. Худшие опасения Лаена стремительно подтверждались.

– А-а-а… десятник. Заходи-заходи. Ты был нужен… Вот только зачем? Хм-м… вспомнить бы… Что там стряслось, почему стоим?

– Поломка, ваша светлость! – отрапортовал джарах упавшим голосом. Интересно, сколько раз ему уже об этом докладывали? – Колесо у повозки соскочило. Еще где-то час-два – и все починят.

– А-а-а, ведь верно… мне, кажется, уже говорили… поди ближе. – Массивный указательный палец негоцианта заскользил по засаленной бумаге. – Смотри сюда, десятник… мы… где-то тут, на тракте.

– Здесь, ваша светлость! – Мельком окинув взглядом линии и пунктиры, осторожно поправил торговца Лаен. – С правой стороны от холма Висельника, если смотреть из Хаска. Пришлось сойти с тракта из-за ведьм.

– А… верно. Не зря… ты… – негоциант едва ворочал языком, его мысли явно не хотели уживаться сообща, – сам составлял эти проклятые карты.

Лаену очень хотелось громко выругаться, но сотрясать воздух в данном случае не имело смысла. И чего его светлость так надрался? На столе и вина столько не наберется, чтобы до такой степени затмить разум этого здоровяка. И куда его жена, госпожа Тавия, смотрит? Вот ведь дуреха…

Внезапно Лаена осенило. На дворе стояла первая декада бархатца, а значит, примерно в это время пару лет назад Фект потерял жену и сына. Об этом как-то судачили главы цехов, а позже упоминал преподобный Мэтью. То ли серьезная ошибка, просчет… то ли предательство человека, должность которого занимал сейчас Лаен.

Что же теперь делать? Если ночь застигнет караван в полях, велика вероятность, что на него наткнутся ищейки живорезов. В лунном свете оживленные ищут гнезда неястр – крылатых ведьм, с которыми у них лютая вражда. Впрочем, как и с любыми другими ведьмами. Растерзанные останки как тех, так и других тварей уже попадались дозорным каравана на пути в Хаск, но тогда миловал всевидящий Невзра от подобных встреч.

И это не считая костяного левиафана, иногда прилетающего по ночам с гор, чтобы поохотиться. Встреча с чудовищем и вовсе сулила каравану полную погибель. Нет, в полях однозначно оставаться нельзя. Но где тогда караван будет в безопасности?

Остается одно – найти заброшенное селение, желательно без погоста поблизости, спрятать повозки между изб и встать обороной. Пусть подобный расклад сулит бессонную ночь для наемников, что вряд ли понравится их капитану, но другого выхода десятник сейчас не видел.

Приняв единственно верное, как ему показалось, решение, Лаен настойчиво попытался привлечь внимание негоцианта:

– Господин Фект, стоянка на открытой местности крайне опасна. До мануфактур дойти не успеем, это наверняка. Остается…

– Драные твари!.. – Гигант громко икнул и схватился за голову. Казалось, ему совсем нет дела до десятника. – Бедная София… мой сын…

Внезапно в порыве гнева он подскочил и со всего размаха достал затылком потолочную перекладину. В воздухе закружились пыль и мелкие опилки. Лаен стоял не шелохнувшись. Убитый горем негоциант, тихо подвывая, как побитая собака, и размазывая слезы, опустился на скамью.

Сейчас он не являлся тем волевым правителем, к которому все привыкли. Перед десятником сидел сгорбленный, раздавленный горем человек, уставший быть примером для подражания.